Мир мой пуст. Он канул в пучину темного, томного небытия. Я смотрю на мир, но ничего не вижу, мои глаза заполонила боль и вечная неприкаянность, неопределеность, что шлейфом мчится за мной сквозь время. Я рассекаю волны прожитых лет, я мчусь против течения, танцуя танго со смертью. Она приклонила предо мною колени, склоняя голову пред моим бессмертием. Бессмертие - худшее из проклятий... Мои пути не имеют конца, моей боли нет избавления, мои раны вечно кровоточат, я медленно погибаю внутри себя, от меня ничего не осталось, я во власти своих бездонных желаний. Я страдаю, мне больно, мне больно,  что жилы мои греет чужая кровь, мне невыносимо от того, что канул в вечность. Я ненавижу жизнь, отрава бытия, что засталяет ваше еще живое сердце содрагаться в судорогах страха. Мои милые, пугливые, невинные и робкие, словно лани... Каждая моя ночь подобна исповеди. Ч потерял счет своим годам, смерть - величайший из даров, что ниспослан пресловутым Богом, что проклял меня. Я сын люцифера, он укрыл меня под своим пологом, дал приют и лишил покоя. Отныне я вечный раб невыносимой жажды, что ломает каждую кость в моем мертвом теле. Мои объятья лед, я всадник смерти, нет во мне любви и былой юношеской радости. Я распрощался с блеском в глазах и звонкостью смеха влюбленного. Мое сердце не способно более содрогнуться от взгляда возлюбленной. Любовь мертва, а вместе с ней и жизнь. Жизнь без любви я приравниваю к смерти. Сладкой, мягкой, такой ласковой смерти, о которой я молю того, кто отверг меня за мое безрассудство, кто ниспослал на меня проклятие с небес. Он смеется надо мною, ухмыляется глядя с уютных вершин своего поднебесья. Ваш Бог жесток, он беспощаден, и я не склоню пред ним головы. Я жажду его смерти, он слеп и глух и излишне брезглив. Божий крест сжигает мою остывшую плоть, я горю в адском пламени, мне не жаль себя, я вбираю в себя жестокость и маюсь от несконнчаемой скуки. Мне скучно, я умираю, умираю мыслями, умираю чувствами. Я убиваю, я иссушиваю сладкие сосуды человеческих тел. Мне не жаль, я одержим, одержим дьяволом этой неутолимой кровавой жажды. Я отверг земную жизнь и свет дневной, о мне нет веры и во мне мертва надежда. Мои цели достигнуты, а страсти сгинули в пучине вечного существования.
Я знал ее, успел познать. Я знал и ласку и поглощающую страсть, я знал любовь и претерпевал преклонение. Мои сладкие речи, что жгут мне нёбо, долетали до ее слуха, оседая на ее разуме, укрывая ее очи, позволяя отпустить мир ее иллюзий. Я позволял ей мечтать, я дарил ей сноведения и был в них в главной роли. Он была цветущим цветком, что вот-вот распустит свои нежные лепестки. Я жаждал ощутить всю нежность ее девственной неприкосновенной кожи. Я хотел ощутить, как лед моих пальцев расстает от тепла ее плеч. Но я терпел поражения от своей неудержимой жажды. Нежная, столь наивная, заключенная Сара... я почти успел забыть ее имя, забрав ее с собой на дно моего существования. Я терзал ее с ее же согласия. Она отдавалась, а я лишь брал, брал с лихвой. Ей хотелось свободы, я хотел лишь ее, мне более нечего было желать. Как были мы похожи, разве что я был умнее. Она была заключена в темницу своей комнаты с мерзким чесноком у изголовья, ее хотели спрятать от меня, спасти, но она была приговорена. Ее было поздно спасать, меня прильщала ее живая, полная живительной влаги сущность. Но мне выпала карта в сто крат хуже. Я сам был своей темницей. Моя сущность была моим палачем, уже занося надо мной топор. Нет, я бы уже не отпустил ее, не дал бы ей сгинуть в темнице благочестия и святых заветов. Она смотрела на меня восхищенно, покоренно, я был ее малой вселенной, она была моим шансом на избавление от скуки. Я помню свои губы на ее нежной коже, как мои вены горели огнем, как сводило тело нетерпение, как обожгло предательски десна, как во мне погибла нежность... я не замечат ее сопротивления, ей поздно было говорить "нет", ведь я разорвал ее нежную кожу, впиваясь в нее мертвой хваткой. Ее кровь была слаще всех сладостей на этой земле, я жадно пил ее, чувствуя, как мой организм наполняется ее сладостной энергией. Я обезумел, мое естество ликовало,, отныне она была о мной, в моей власти, она открыла и погрузилась в мой мир, вставая на путь, что не имеет конца...
Тогда я ощутил ликование своей победы и беспечную тоску. Я достиг апогея наших отношений, да и были ли они вообще. Я воспользовался ее личной драмой сыграв ее страстями и желаниями, что на одно мгновения слились с моими. Ее пытались украсть у меня, но мы были с ней связаны на века вечные, я не мог отпустить ее, я никогда не отдаю того, что забираю. Она одарила меня еще одной потерей. Мой верный, глупый слуга, что был со мной и шел подле сквозь мироздания, пошел на корм волкам, а все ради чего?! Да, я жалею, жалею сою слепую страсть и свою гордыню, что застелила мне глаза, лишая здравого смысла. Она вернулаь сама, ей не оставалось иного выбора, но она более не была моим ангелом, она стала для меня одной из сотен. Ее милое лицо исказилось под властю кровавой жажды, таких легло к моим ногам не мало, она перестала быть для меня исключением, лишь оттеняла предательство своего побега. Не было во мне более сожаления и слепого гнева, я отпустил ее, не стал искать и призывать, она потерла для меня былую ценность в тот момент, как отказалось от моей милости своим неблагоразумием...
Я не считаю времен, не веду счет времени. Для меня с того момента прошло и вовсе немного. Меня более не душила надежда, я смахнул с безразличного холодного взора каплю нежного расположения. Я сыграл в любовь и был глупцом для самого себя. Я похронил свою любовь в хладном склепе, Грядет новый бал. Черти вновь вырвутся на волю и я впущу их в свою обитель. Я любезно приму в свои покои жаждущих, выпью до дна искушенных. Я стою средь темного убранства своей малой обители. Свет мерцающей свечи безнадежно пытается согреть мою кожу, ее дикий отблеск пляшет в моих глазах, я вновь забыл как дышать, да и к чему мне это?! Мне надоело играть в жизнь, я принимаю данность - я мертв. Моя душа зависла меж мирами и не может найти покоя. Я от рождения проклят. Меня терзают остатки нравствености. Мой дорогой кузен сделал себе имя, лишив себя уединения. Глуп и тщеславен тот, чье имя Дракула. Твой кузен - Кролок - был более благоразумен. Меня страшится этот город. Матери тщетно пытаются скрыть от меня своих любопытных дочерей, что уже слышали легенду об романтичной участи дочери Шагала. Ах эти сладкие балады о романтичности настоящего кровожадного убийцы. Глупцы сами облечают мне работу, приводя себя без моей помощи к вратам моих владений. Все жаждут кануть в вечность... как они неразумны, мы обмениваемся взглядами полными зависти. Мои глаза жгли бы слезы разочарования от их неблагоразумия, если бы только я не был узником неутолимо животной жажды.
Мои мысли полны иной особой, что не смогли укрыть от меня даже предрассудки и ложные вето. Ее локоны цвета зрелого каштана, легкий румянец молодой кожи, любопытный, пытливый взгляд. Я чувствую, как усиленно бьется ее сердце от моей близости, чувствую, как быстра ее кровь, что замирает от меня в жилах. Она поддалась своему искушению, прослевала за мной, желая вкусить мою любовь, словнь запретный плод. Мой голос ласкал ее в ночи, руша ее шансы на спасение. Спасение души - блеф, особенно когда мысли полны сладкого искушения. Маргарет... любопытная, скверность ее нрава привела ее на край преисподни, куда я подтолкну ее уже следующей ночью. Ночью, когда грянет мой сумеречный бал. Ее ровное дыхание совсем недалеко, она уже пришла ко мне, томно глядя мне в глаза и мечтая о нашем воссоединении. Сейчас ночь поглотила ее, уводя во власть сладких сноведений. Мне остался последний шаг, ежегодный ритуал, что я исполняю в священную бальную ночь. Но во мне клокочет сомнение. Ее пытливость мне симпатична, я не жажду ее смерти, я жажду вкусить ее...
Моя ладонь легла на гладкую поверхность моего убранства. Пальцы ласково гладят темное дерево, медленно перебирая воображаемую материю. Мне не найти покоя в эту ночь, меня мучит предвкушение. Мои десна зудят, а сумасшествие проникает в разум. Огонь моей жажды уже проникает в мою кровь. Мое уединение - моя защита. Я одинокая птица в ночи, что не может найти приюта. Мой яд жажден впрыснуться в ее жилы, я соскучился по теплой живительной крови, что она приподнисет мне в дар в праздничную ночь.  Она отдаст мне себя, а я брезгливо приму ее подношение . Я чувствую, как узы моей власти медленно расползаются по этому жалкому городу, я порабощаю смерть, даря бессмертие уж слишком щедро...

Сегодня я вновь примерю свой плащ, вновь его полы бесшумно приласкают хладный пол бального зала. Я живу от ночи к ночи, мрак ночной - моя отрада. Я не терплю дневного света, ночные тени мне милее, они таят в себе столько тайны, манящей загадки. Ночной мрак укроет тебя от любопытных глаз, мягко приласкает и позволит отдаться своих сокровенным страстям. Я люблю сумрак, что сгущается над облачным небом. Я люблю горящие в ночи звезды, лишь они понимают меня. Луна стыдливо прячет от меня свой взор, я изгой в этом мире, лишь ночь принимает меня, слышит мои крики, мольбы, чувствует мою скорбь и истинные страдания. Лишь ночь знает меня настоящего, не дает мне стать окончательным чудовищем из детских страшилок. Как сложно в это поверить, но я жажду не учести безжалостного хищника. Я раб, я узник собственных необузданных желаний. Мой голос - мед, мои речи - сладость, моя сущность - отрава, яд, что отравляет душу мне и существ меня окружающих. Я живу среди мертвецов, что положили души на мой алтарь, что принесли себя мне в жертву. Я не жалею и не плачусь по ним. Их выбор был осознан и доброволен, но душу мою гложут терзания. Меня словно рвет стая брочих псов. Я темное порождение, я создан во мраке в нем же и умер, так и познав истинной жизни. Мне жаль свои потерянные годы, когда теплый воздух солнечного дня согревал мне легкие, когда мою кожу грели лучи улыбчивого дня, когда над моей головой мне улыбалось солнце, а не испепеляло меня, сделав своим врагом навеки вечные. Я помню как ласковые женские губы обжигали мои, как мы сгорали в страсти друг друга, где мои губы не жаждали поцелуя лишь для того, чтобы утолить свой чудовищный голод, что овладел мной, брал надо мной вверх. Я скорблю по ушедшему времени, по тому, что уже не вернуть и чему вовек не сбыться. Я чувствую пустоту внутри себя, что никому не заполнить. В моей груди зияющая брешь... я смотрю в глаза звездам, исповедуясь им на суд. Легкий занавес треплет ночной ветер, что охлаждает мои душевные раны. Мне поздно искать раскаяния, поздно просить о помиловании, я обречен на вечные страдания своей потерянной души. Я грешный ангел в этом бренном мире, что так же одинок, как и я. Мое одиночество- мой удел. Нет того, кто разделил бы со мной вечность, скрасил мрачные ночи, разделил бы мрак моего мироздания...
Я нашел ее, и мне казалось, что это то, что я искал в вечности. Я отдался самообману, начиная верить в то, что это нечто более, нежели мое ежегодное развлечение. Она манила меня, вселяла в меня надежду на нотки "жизни" во мне. Моя живительная жила и бренный луч убитой надежды. Я наблюдал за ней в ночи, смотрел в ее отворенное окно, слышал тоскливый напев прекрасного ангельского голоса. Такая жаждущая, такая юнная, такая уже принадлежавшая мне. Я хотел обладать ей, к чему лукавить... хотел ее огня, искал в ней то, что я убил в себе за века существований. Ее бойкость и при том полная самоотдача меня покоряла. Как без страха и стыда, тени сомнения бросалась она в омут с головой, довервшись лишь моему слову. Она вверила мне себя, отдалась в мои жаждущие руки и дала свое дозволение.
Тот бал был особенный. Я мысленно ждал, что увижу багрово-красный атлас на ее бархатной коже, что манила к себе мои руки. Они смотрела куда-то в глубь меня, и мне тяжко было выдержать ее добрый, такой уверенный в себе, а главное во мне взгляд. Я не заслуживал ее доверия, но оно было безгранично.Я не могу сойти с пути, кровавый ритуал обязан был быть исполненным. Мое наивное, но столь прекрасное дитя. Она верила, что эта ночь сможет обручить нас, но вместо этого она нас связала.Я смотрел на нее не отвлекая взгляда, меня душило нетерпение, каждый ее шаг оглушал меня, я слышал ее робкую поступь и меня давила ее милая улыбка. Мои пальцы сжались вокруг изящной ладони, мои объятия сжались вокруг ее талии, а глаза полные страха и потерянности встретились с моим жаждущим взглядом. Я горел изнутри. Я помню касание к ее лицу, как мягко она доверилась мне, и как грубо мои руки открыли моему голодному взору мягкий силуэт ее шеи и плеч. Кончики моих пальцев горели огнем от соприкосновения с ее манящей кожей, но я поддался искушению более сильному. Я ощущал своими губами, как быстро мчиться кровь в ее венах, и это окончательно свело меня с ума, затмив мой разум. Мое терпение длилось бесконечно долго, лишь с ней я почувствовал бег времени, я отсчитывал секунды, лишая себя упоительного спокойствия и умиротворения...
Я скинул со своих плеч тяжесть своего одеяния. Шелковая темная ткань покоилась неподалеку от меня,напоминая мне о том, сколь скоро грянет бал. Все так похоже, терзает злое ощущение дежа вю. Я не вспоминал о той другой, ставшей мне уже незнакомой, дочке Шагала, со времен нашего бала. Да, он стал нашим звездным часом. Никто прежде не брал моего, не осмеливался. Лишь глупый, самонадеянный влюбленный мальчишка со старым пнем в придачу, что и в правду думал, что ему удасться выиграть у меня на моей же территории. Они были смешны, дураку было ясно, что она останется со мной, слишко крепко были мы связаны... я смел так думать, пока не отпустил ее. Слишкомщедро, слишком легкомысленно, но я не имел более желания удерживать ее. Она променяла таинственность мрака на вечные скитания, я не желал ее неволить. Я был зол на себя, что чувствовал то ощущение новой потери... Мои пальцы впились в темное дерево оконной рамы, а глаза лишь на мгновения накрыли тяжкие веки. Я не должен быть думать о Саре Шагал, позволяя себе поставить крест на этой девушке и отдавшись новому сладкому искушению, что жажден меря и поклялась мне в верности. Она иная, совсем другая. В ней нет той святой наивности заключенной в свои фантазии девушки. Более уверенная, более строптивная, расжигающая во мне пламя интереса. Но этого мне мало, мало, чтобы утолить мой духовный голод познания. Она не прячет от меня взгляда, хоть я ощущаю, как ее гложит страх роковой ошибки. Одинокая и всеми оставленная, она нашла во мне объект своих желаний, моя любовь для нее электрический ток, что заряжает между наши воздух. Я обрел ее, но не обрел в ее лице замену. Нет во мне привязанности, лишь животное любопытство и жажда свежей сладкой и такой пленительной крови...
Морозный ночной воздух проникал сквозь меня, охлаждая пыл моего нетерпения. Мои дремлющие мысли зашевелились оживленным роем. Я ощущал ее приближение, я жаждал списать все на свое безумие за почти что 300-летнего проживания, но я не мог лгать себе. Я был искуссный плут, я мог быть кем угодно, но я не мог сыграть с собой в отравляющую разум игру. Почему то я не переставал убеждать себя, что птенец вернетьмя в родное гнездо. То гнездо, где он вкусил запах свободы и запретной страсти, там, где его глаза горели огнем неистовой радости и как дыхание спирало от уединения... со мной... В эту ночь я не мог найти себе места, будто полумесяц резко отказал мне в своем приюте, я ожидал перемен, что заставили бы рассуждать о грядущем. Ночь успокаивала меня, убоюкивала своей ночной трелью. Я будто слышал ее ласкающую музыку, что стала мне упоением в моем бессмертии. Я отдался ей во служение и был обязан полюбить ее. Свет дневной наслал на меня проклятие, отрекся от меня, отведя к себе все подступы и сжигая мосты. Я принял его вызов, отдавая себя сладостной ночи, чьи ласковые звезды стали моими спутницами...
Как было глупо пытаться прокрасться ко мне. Я диву даюсь с этой девчонки, что стала для меня чем-то особенным, но и та, что предала мои ожидания. Я ощущал ее бесшумную поступь, но не стал портить ее "сюрприза". Мои губы лишь исказила лукавая улыбка, а во мне клокотал дерзкий интерес и не малое любопытство.  Ее мягкие руки накрыли мои глаза, заставляя меня не мало подивиться, лишь более искривляясь в ухмылке.
- Не уж то ты, моя наивная, долгожданная Сара, думала, что хоть одно существо сможет пройти сюда без моего ведома и на то дозволения? мне трудно было скрыть своей надменной улыбки и нескольно в то же время ироничной. Я медленно развернулся, втречаясь с ней лицом к лицу. Я успел отвыкнуть от нее, от ее красивого лица, которое приобрело столь ожесточенные черты. Я позволил себе разглядеть ее, мягко проходясь медленным "шагом" по ее шее, где остался след идеально проведенного мной ритуала.  Я посветил ее в свои тайны бытия, подарил ей вечную жизнь полную свободы. Я не терпел истерик и не позволил себе дать чувствам волю, а так же непрошенным эмоциям. Я жестомуказал ей на желаемое мной молчание, выставив руку вперед, вновь взглядывая на нее сверху вниз, с высоты своего роста. Я лишь неспешными шагами обхожу ее с богу, не обращая на нее своего взора, вставая чуть позади, позволяя себе огянуться через плечо.
-ты насквозь пропахла ревностью, моя дорогая! И что же между нами было? Я лишь дал тебе то, что ты так яростно желала! мой тон был предельно сдержал, с легкой доли на улыбку. Мои губы имели дерзость улыбаться уголком губ, что чуть вздрагивал от моих произнесенных фраз. Я уверенно смотрел ей в глаза, а мое сознание терзали сладкие воспоминания. Мне казалось, что я до сих пор чувствую тепло ее крови на своих губах, ощущаю тяжесть ее ослабшего тела на мрих руках... я прогоняю мысли прочь, призывая себя к собранности и необходимому мне хладнокровию. Ее голос подобен мольбе, что заставила меня улыбнуться ей с некой доли нежности и сократить между нами расстояние. Мои пальцы нежно каснулись ее подбородка, мягко проводя по щеке выше и спускаясь по шее к самим ключицам, следя за своими движениями -Сара, моя милая, дорогая Сара... приговариваю я, зная, как ей нравится, когда я называю ее своей. Мой взгляд медленно возвращается к ее глазам, а я неспешно убираю свою руку от ее приятного для меня лица.
- Я никогда не неволил тебя, ты пришла ко мне добровольно, и так же добровольно променяла мою благосклонность на любовь глупого мальчишки! мой взгляд стал холоднее, а голос превращался в привычный, надменный, но устрашающе спокойный. - не уж то, ты, моя драгоценная Сара, думаешь, что после этого, да, впрочем и вообще, можешь входить сюда, беспокоить меня, закатывая сцены ревности и недовольства по поводу моей новой гостьи?! я медленно обхожу ее, поддевая кончиками пальцев ее свободные локоны, тут же выпуская их, вставая позади девушки, мягко понижая громкость своего голосу, склоняясь к ней, приближая свое лицо к ее, вскользь касаясь своей щекой ее...